На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Свежие комментарии

  • Валерий Протасов
    Великолепный танец. Главное в нём всё-таки мелодия, чувственная, томительная и страстная. Русское танго О. Строка, Ро...Три волны Танго в...

На невидимом фронте. СМЕРШ


На невидимом фронтеПо книгам и кинофильмам широкому читателю и зрителю военная контрразведка «Смерш» известна как спецслужба, успешно боровшаяся со шпионами и диверсантами. Наряду с этим её сотрудники решали ещё одну важную задачу, связанную с оказанием помощи советскому командованию в поддержании высокой боевой готовности частей и подразделений. До недавнего времени эта деятельность не находила должного освещения ни в специальной литературе, ни тем более в художественной.

В опусах некоторых авторов, не нюхавших пороха, она представлена в искажённом свете. В их болезненном воображении сотрудники военной контрразведки представляются типами, склонными патологически подозревать всех и вся. К сожалению, среди них попадались и такие. Как говорится, в семье не без урода. К счастью, не они определяли лицо «Смерша», а вчерашние боевые командиры рот, расчётов и экипажей, призванные в органы безопасности самой войной. Они были плоть от плоти, кровь от крови армии и не понаслышке знали цену жизни и цену смерти. Перейдя на службу в «Смерш», армейские офицеры продолжали самоотверженно служить Отечеству, но уже на новом, незримом фронте.

Воспоминания участников Великой Отечественной войны – командиров и красноармейцев, воевавших бок о бок с военными контрразведчиками против общего врага – нацистской Германии, а также документальные материалы из архива ФСБ России ярко и убедительно рассказывают об этой важной составляющей работы военных контрразведчиков.

Из воспоминаний ветерана Великой Отечественной войны полковника Евгения Ивановича Орлова:

«За время войны мне пришлось служить с семью сотрудниками особых отделов, с 1943 года – «Смерша». По привычке мы и их долго называли особистами. Службы наши как бы разные, а по сути, мы делали одно общее дело – защищали Родину. И ещё нас роднило то, что все мы были как бы из одного окопа. Трое особистов перешли на службу в контрразведку из пехоты, один был артиллеристом, другой, кажется, танкистом, и только двое начали войну как кадровые контрразведчики.

Были они людьми разными. Кто-то жёстче, кто-то мягче, но таких, которые только тем и занимались, что в тылу на продскладах отъедались, а по ночам нашего брата мордовали, мне среди них не попадалось. Обстановку в подразделениях контрразведчики знали не хуже, а то и лучше меня. Порой задевало, когда подчинённые докладывали не мне, а им: кто из бойцов фашистскую листовку читает, кто на ту сторону поглядывает, а кто советскую власть ругает.

Потом, когда опыта набрался, перестал обижаться. Каждый должен заниматься своим делом: командир – командовать, а контрразведчик шпионов ловить. И ловили! На моей памяти нескольких мерзавцев поймали. Как на них вышли и разоблачили, мне не докладывали, у каждого свои секреты, но о другой стороне работы контрразведчиков могу судить компетентно – их помощь мне и другим командирам в деле поддержания боевой готовности была неоценимой.

Случилось это, когда мы вели бои под Витебском. Командование полка поставило перед батальоном задачу: скрытно форсировать реку и завладеть плацдармом. Я вызвал ротных и довел её, а через час о ней знал последний «Ванька-взводный». Дошло и до Александра Ивановича – нашего особиста; у нас состоялся нелицеприятный разговор – мне нечем было крыть. Окажись среди моих бойцов мерзавец и перебеги к фашистам, сколько жизней из-за одного болтуна загубили бы. Кончился наш разговор с Александром Ивановичем тем, что я промыл мозги ротному».


Подобных эпизодов в службе армейских командиров были десятки. Жёсткая позиция сотрудников «Смерша» диктовалась суровой боевой обстановкой. Фраза: «Болтун у телефона – находка для шпиона», ставшая крылатой, весьма точно отражает цену неосторожно оброненного слова. Ставшее достоянием противника, оно приводило к срыву операций и оборачивалась сотнями, а порой тысячами загубленных человеческих жизней.

На невидимом фронтеВ огромном, находящемся в постоянном противоборстве с жестоким и коварным врагом организме, который представляла Красная Армия, где хватало разгильдяйства и беспечности со стороны отдельных должностных лиц, органам «Смерш» приходилось выступать суровым стражем военных и государственных тайн.

В тех случаях, когда в системе обеспечения сохранности секретов возникали сбои, сотрудники контрразведки действовали решительно и, не оглядываясь на воинские звания виновников разглашения секретных сведений, утраты документов, принимали к ним суровые меры.

Накануне подготовки к курскому сражению военно-политическое руководство СССР, понимая всю его важность для хода войны, потребовало от войскового командования беспрецедентных мер по сохранению в тайне от противника замысла операции и обеспечению скрытности подготовки войск к отражению гитлеровского наступления. Контроль за реализацией этих мер был возложен на органы контрразведки «Смерш».

С помощью агентов-специалистов оперативные сотрудники убеждались в достаточности и надёжности мер командования по защите секретов в местах, где осуществлялась разработка планов боевых действий, выявляли возможные каналы их утечки к противнику.

Без оперативного внимания «Смерша» не оставались даже высшие органы боевого управления Красной Армии, в которых по определению не должно быть шпионов, болтунов и людей безответственных. На основе информации, поступающей от осведомителей и агентов из числа должностных лиц штабов, постоянно отслеживался не только круг лиц, допущенных к особо охраняемым сведениям, но и то, к каким именно документам они получали доступ и в каком объёме знакомились.

В частности, агент «Кудрявцев», офицер штаба Центрального фронта, по результатам выполнения задания сотрудника контрразведки сообщал:

«К разработке наступательных операций из работников оперативного отдела, кроме Антропова, никто не допускается. Планы и директивы в армии не высылаются (последняя директива Сталина категорически запрещает это делать).

Таким образом, планы наступательной операции известны строго ограниченному кругу лиц (командующий, начштаба, начальник оперотдела и военные советы армий).

О предстоящих действиях работники оперотдела могут догадываться по сосредоточению войск (возвышение 63-й армии, усиление её мощными средствами артиллерийского и танкового подавления). Частично привлекаются для разработок заместители начальника оперотдела в лице Макарова, Маслюкова и Войтко.

О сроках никто из людей отдела не знает.

Частные операции (разведок) известны Макарову как первому заместителю. Планы оборонительных операций, поступающие из армий, известны начальникам направлений Кузмичеву, Зубареву… мне и всем заместителям.

Фронтовая оборонительная операция разрабатывалась Антроповым и его заместителями и хранится в сейфе заместителей.
«Кудрявцев».

10.06.1943 г.».


Такого рода информация обобщалась в органах «Смерш» и представлялась армейскому командованию, военным советам для принятия мер по устранению недостатков. В тех случаях, когда реакция соответствующих командиров была недостаточной или нарушения в деле сохранности тайны могли нанести серьёзный ущерб боеспособности не только конкретного соединения, но и взаимодействующих с ним воинских формирований, спецсообщения направлялись вышестоящему командованию, вплоть до Ставки.

Так, в период подготовки к курскому сражению органы «Смерш» Брянского фронта выявили серьёзные и, к сожалению, не единичные случаи расконспирации плана советского контрнаступления. Более того, в ряде объединений они приобрели систематический характер и Абакумов вынужден был доложить об этом председателю ГКО И. Сталину и представителю Ставки А. Василевскому:

«Совершенно секретно.
Председателю ГКО И. Сталину
Представителю Ставки А. Василевскому

О причинах расконспирации предстоящих наступательных действий на участке Брянского фронта.

По сообщению управления «Смерш» Брянского фронта, проводившаяся в мае и июне с. г. подготовка к наступательным действиям на участках 61-й и 63-й армий была проведена без достаточного соблюдения военной тайны и маскировки при сосредоточении войск, что дало возможность противнику догадаться о проводимых нами мероприятиях на этом участке фронта.

Так, например, начальник артиллерии 61-й армии генерал-майор Егоров, будучи осведомлённым о подготовке к операции по прорыву обороны противника на участке и предупреждённым командованием фронта о соблюдении строжайшей тайны, сообщил об этом некоторым командирам, в том числе подполковнику Лазареву и майору Сергиевскому.

4 мая с. г. на участке прорыва Егоров организовал военную игру «Наступление» с начальниками артиллерии дивизий и командирами артполков. Для разработки плана прорыва обороны противника Егоров привлёк весь оперативный отдел штаба армии, в том числе иашинистку Домнину и чертёжника Афонина.

27 мая с. г. Егоров раздал план наступления командирам корпусов, бригад и артиллерийских полков.

Несмотря на указание командования фронта не выводить на огневые позиции прибывающие вновь артиллерийские части, не усиливать артиллерийского огня на участке армии, Егоров приказал командирам артиллерийских частей занять огневые позиции, произвести пристрелку одним орудием от батареи.
В результате пристрелки орудий на участке армии образовался массированный артиллерийский огонь.

Это дало возможность противнику догадаться о мероприятиях наших частей».


Вывод руководителя «Смерша» основывался не только на информации армейской агентуры из числа штабных работников, таких как «Кудрявцев», но и других источниках информации. Виктор Семёнович Абакумов достаточно долго прослужил в органах государственной
безопасности и потому хорошо знал цену слова, тем более того, что докладывалось Сталину.

При подготовке спецсообщений и докладных записок как для высшего военно-политического руководства СССР, так и для командующих фронтами и армиями Абакумов требовал от подчинённых включать в доклады только те материалы, которые перепроверены через зафронтовую агентуру, нашли подтверждение при допросах шпионов, военнопленных, а также через другие источники информации.

В вышеприведённой докладной, адресованной Сталину и Василевскому, Абакумов подкреплял свой вывод о расконспирации предстоящих наступательных действий на участке Брянского фронта ссылками именно на эти источники:

«Так, радиоперехватом зафиксировано, что в период с 29 мая по 6 июня с. г. авиаразведкой противника на участке Гудовищи – Поляны – Тшлыково (севернее Мценска) обнаружено 62 артиллерийских и 30 миномётных позиций. В районе Задушное – Новосель авиаразведка противника обнаружила 17 артиллерийских батарей.

В мае с. г. на участке Новосель – Орловка – Гвоздяное противник обнаружил 5 наведённых мостов...

Кроме того, арестованные при переходе на нашу сторону агенты германской разведки, а также захваченные в плен нашими войсками немцы показали, что противнику стало известно о подготовке наступления наших войск на участке 61-й и 63-й армий.

Так, арестованный 29 мая с. г. при переходе линии фронта на нашу сторону агент немецкой разведки Стрелков показал, что среди немецкого командования и солдат идут разговоры о подготовке русскими наступления, о чём рассказывают сами русские, захваченные немцами в плен.
Фельдфебель 110-го пехотного полка 112-й пехотной дивизии германской армии Кроноуэр, взятый в плен нашими войсками в июне с. г., показал: «В отношении наступления Красной Армии на данном участке я услышал от ротного командира Рейнгольца…»
Абакумов».


Жёсткая, но вместе с тем объективная оценка недоработок и грубых просчётов, не говоря уже о фактах халатности и безответственности со стороны отдельных должностных лиц Красной Армии при организации боевого управления войсками, являлась характерной для работы органов «Смерш». Даже в тех случаях, когда упущения или проступки виновных лиц, пусть и неумышленные, не приводили к тяжким последствиям, сотрудники контрразведки не шли на компромиссы. Просьбы некоторых командиров не выносить сор из избы или замять дело, как правило, отвергались. Ротозейства, расхлябанности в «Смерше» не прощали. Контрразведчики хорошо усвоили горькие уроки лета и осени сорок первого года, когда нераспорядительность, растерянность одного должностного лица оборачивалась гибелью тысяч, и потому оперативно и жёстко реагировали на малейшие нарушения в вопросах сохранности тайны.

В частности, в период наиболее напряжённых боёв под Курском начальник штаба 31-го танкового корпуса подполковник Гандыбин, стремясь избежать захвата гитлеровцами штабной документации, приказал заведующему делопроизводством секретной части лейтенанту Мельникову вывезти её в расположение второго эшелона обороны.

8 июля 1943 года по пути следования Мельников попал под бомбёжку, спасаясь бегством, потерял планшет с документами, в том числе с приказом Ставки Верховного Главнокомандования, и об этом не доложил. Гандыбин, в свою очередь, исполнение приказа не проконтролировал.
К счастью, документы, утраченные Мельниковым, к гитлеровцам не попали. 12 июля их обнаружил оперативный источник и передал в отдел контрразведки «Смерш»

1-й танковой армии. В течение суток было проведено расследование, в ходе которого стали известны все обстоятельства происшествия. Несмотря на то что ущерба от действий Мельникова не наступило, командование приняло к нему меры административного воздействия – отстранило от должности, начальник управления «Смерш» Воронежского фронта генерал Н. Осетров проявил принципиальность.

14 июля по результатам расследования он доложил Абакумову:

«Совершенно секретно.
Начальнику ГУКР НКО Смерш СССР
комиссару госбезопасности 2-го ранга В. Абакумову

О результатах проведённого расследования по факту утери секретных документов 31-го танкового корпуса
12 июля 1943 г. в отдел контрразведки Смерш 1-й танковой армии были доставлены совершенно секретные документы штаба 31-го тк, найденные в районе боевых действий у дер. Зоринские Дворы.

Среди документов были:
1. Приказ Ставки Верховного Главнокомандования № 0296…

Произведённым расследованием установлено, что виновным в утере совершенно секретных документов оказался завделопроизводством секретной части штаба 31-го тк лейтенант интендантской службы Мельников…

14 июля 1943 г. Мельников был арестован. При личном обыске у него обнаружено и изъято10 неотправленных пакетов, находившихся у него с 8 июля 1943 г., среди них весьма срочные в адрес начальника штаба 1-й танковой армии.

Начальник Управления контрразведки
НКО Смерш Воронежского фронта
Осетров
21 июля 1943 г.»


* * *

На невидимом фронтеИз воспоминаний ветерана Великой Отечественной войны гвардии старшего сержанта Александра Александровича Дроздова:

«На фронте опаснее фрицев была только страшная антисанитария. Порой так заедала, что уже думал не о жизни или смерти, а о том, чтобы хоть на минутку забраться в нашу русскую баньку и хлестаться, хлестаться берёзовым веничком, потом холодного, ядрёного кваса, а после этого хоть на фрица, хоть на чёрта, хоть на тот свет.

И ещё доставали юбилейные даты. В календаре они красным цветом окрашены, а на передовой – нашей кровью. Пока отступали, не до дат было. После Сталинграда, когда немца обратно погнали, наверху вспомнили и к очередной годовщине или юбилею вождей требовали подарка – взять высоту, форсировать речку, освободить хутор. Дорогими те подарки получались – ценой им была наша жизнь. Хорошо, если командир нормальный попадался, а если горлохват и дуболом, то молись Богу, чтобы пронесло.

На дворе стоял ноябрь. В Москве собирались отмечать 26-ю годовщину Октября, а нам на передовой предстояло готовить подарок. Накануне 7 ноября перед батальоном поставили задачу: выбить фрицев с хутора. Два раза пытались его взять – потери понесли большие и вынуждены были отступить. Не успели прийти в себя – снова приказ: «Ознаменовать 26-ю годовщину Великого Октября освобождением советской территории от немецко-фашистских захватчиков – выбить их из хутора».

Командир батальона матерился. А что ему оставалось? За невыполнение приказа – трибунал. О нас, рядовых, и говорить нечего. Кому охота идти на убой, большинству не исполнилось и 20. Слава богу, отменили приказ – особист помог! То ли от пленного фрица, то ли от кого другого узнал: немцы подтянули к хутору артиллерийскую батарею. Так что 7 ноября в батальоне действительно выдался праздничным – Иван Ильич отвоевал нам ещё один день жизни. Из наших был, из пехоты».

* * *

Примеров, когда информация органов контрразведки «Смерш» об обстановке, участие их в подготовке тех или иных операций способствовали успеху и в конечном счёте позволяли сохранить жизни бойцов и командиров, на памяти Орлова, Дроздова десятки. Возможно, в деталях, датах ветеранов подводит память, слишком много лет минуло с той поры, но, к счастью, в целости архивы отечественной спецслужбы. Документы – бесстрастные свидетели нашего героического и трагического прошлого – сохраняют на своих страницах суровую правду войны.

Докладные и спецсообщения органов контрразведки «Смерш» говорят о том, что более важной задачи, чем защита Красной Армии от вражеских спецслужб и всемерное содействие командованию в поддержании её боеготовности, для них не существовало.

В конце апреля – начале мая 1943 года, за два месяца до Курской битвы, Управление «Смерш» Брянского фронта через зафронтовую агентуру получило исключительно важную разведывательную информацию о подготовке гитлеровцами операции «Цитадель».

Об этом 11 мая генерал А. Вадис немедленно информировал Абакумова и Военный совет Брянского фронта.
В частности, он сообщал:

«…Наш зафронтовой агент, перевербованный германской разведкой, дислоцирующейся в районе Орла при штабе 2-й танковой армии, и переброшенный на нашу сторону, сообщил, что он получил задание после перехода линии фронта осесть в одном из районов Елец – Ефремово или Малиново, где заняться сбором данных о передвижении войск Красной Армии.

Этот же агент сообщил, что в Орёл недавно прибыли бронетанковая дивизия «Мёртвая голова» и подразделения СС. Причём танки и машины тщательно маскировались. 4 мая того же года через Орёл прошли большие механизированные колонны. В тот же день жителям города было запрещено появляться на улице. Кроме того, в г. Орёл в последнее время почти ежедневно прибывают железнодорожные эшелоны, гружённые боеприпасами, особенно снарядами крупного калибра».


7 июля 1943 года в ходе допроса штурмана люфтваффе фельдфебеля П. Иоахима контрразведчики получили важные данные о запуске в серийное производство модернизированного самолёта Ю-88 «Юнкерс-118», обладавшего более высокой скоростью и значительным потолком подъёма.

23 июля в результате радиоперехвата и последующей дешифровки содержания переговоров одного из немецких разведотделов со своим агентом Олафом, действовавшим в тылу Воронежского фронта, удалось установить осведомлённость гитлеровцев о составе советской группировки и направлениях её движения, а также определить ответные меры вермахта.

Спустя неделю в распоряжение управления «Смерш» Центрального фронта попал важный штабной документ немцев – «Отчёт о состоянии на Восточном фронте с 16 июня по 30 июля 1943 года». В нём содержались оценки вермахтом обстановки, складывающейся на советско-германском фронте, и давался прогноз её развития. Эти данные, а также другая добытая контрразведчиками информация о противнике и его планах оперативно передавались командованию Красной Армии и, как правило, получали положительную оценку.

Вместе с тем известны случаи, когда развединформация, в том числе «Смерша», не получала должной оценки со стороны военно-политического руководства страны и высшего комсостава Красной Армии, что приводило к тяжким, порой драматическим последствиям.

На невидимом фронте19 апреля 1943 года постановлением Совета народных комиссаров СССР № 415-138сс на базе Управления особых отделов Народного комиссариата внутренних дел СССР были образованы: Главное управление контрразведки «Смерш» Народного комиссариата обороны СССР (начальник – комиссар государственной безопасности 2 ранга В.С. Абакумов) и Управление контрразведки «Смерш» Народного комиссариата ВМФ СССР (начальник – П.А. Гладков). 15 мая 1943 года для агентурно-оперативного обслуживания пограничных и внутренних войск, милиции и других вооружённых формирований Наркомата внутренних дел приказом НКВД СССР № 00856 был создан Отдел контрразведки «Смерш» НКВД СССР (начальник – С.П. Юхимович).

Начальник Главного управления контрразведки «Смерш» В.С. Абакумов стал по совместительству заместителем народного комиссара обороны СССР И.В. Сталина. 21 апреля 1943 года Сталин подписал постановление ГКО № 3222 сс/ов об утверждении положения о ГУКР «Смерш» Наркомата обороны СССР.
В положении о Главном управлении контрразведки «Смерш» – (Смерть шпионам) были зафиксированы задачи новой советской спецслужбы:

а) борьба со шпионской, диверсионной, террористической и иной подрывной деятельностью иностранных разведок в частях и учреждениях Красной Армии;
б) борьба с антисоветскими элементами, проникшими в части и учреждения Красной Армии;
в) принятие необходимых агентурно-оперативных и иных (через командование) мер к созданию на фронтах условий, исключающих возможность безнаказанного прохода агентуры противника через линию фронта с тем, чтобы сделать линию фронта непроницаемой для шпионских и антисоветских элементов;
г) борьба с предательством и изменой Родине в частях и учреждениях Красной Армии (переход на сторону противника, укрывательство шпионов и вообще содействие работе последних);
д) борьба с дезертирством и членовредительством на фронтах;
е) проверка военнослужащих и других лиц, бывших в плену и окружении противника;
ж) выполнение специальных заданий народного комиссара обороны.
Органам «Смерш» Сталин предоставил право:
а) вести агентурно-осведомительную работу;
б) производить в установленном законом порядке выемки, обыски и аресты военнослужащих Красной Армии, а также связанных с ними лиц из гражданского населения, подозреваемых в преступной деятельности;
в) проводить следствие по делам арестованных с последующей передачей дел по согласованию с органами прокуратуры на рассмотрение соответствующих судебных органов или Особого совещания при Народном комиссариате внутренних дел СССР;
г) применять различные специальные мероприятия, направленные к выявлению преступной деятельности агентуры иностранных разведок и антисоветских элементов;
д) вызывать без предварительного согласования с командованием в случаях оперативной необходимости и для допросов рядовой и командно-начальствующий состав Красной Армии.


Об авторе. Лузан Николай Николаевич (литературный псевдоним Абин). Полковник. Ветеран органов безопасности. Лауреат 1-й (2009) и 2-й (2006) премий ФСБ России в области литературы и искусства. Его перу принадлежат политические детективы «Титан в плену багровых карликов», «Бандократия», «Несостоявшаяся командировка», «Операция «Восточный ветер», «Загадка для Гиммлера», «Загадка «Смерша», «Прыжок самурая», «Диверсанты», «Секреты операции «Бумеранг», «Фантом»; исторические очерки «Лубянка. Подвиги и трагедии», «Военная контрразведка. Тайная война», «Махаджиры, возвращение домой», «Грузия: утраченные иллюзии», «Призрак Пёрл-Харбора. Тайная война». Член авторского коллектива сборников: «Лубянка», «Смерш», «Огненная дуга», «Военная контрразведка. История, события, люди», «Храм души».
 
Автор Николай Лузан

http://www.redstar.ru

Картина дня

наверх