Бориса Годунова короновали в Успенском соборе 1 сентября 1598 г..
Однако по ряду причин легитимность избрания Бориса Годунова некоторыми историками оспаривается. Неизвестно, сколько именно людей участвовало в соборном избрании Годунова. Сохранилось два соборных постановления об утверждении Годунова в царском чине. Если верить датам, то оба документа были составлены практически в одно и то же время. Первая грамота помечена июлем 1598 года. Вторую грамоту писали в том же месяце и закончили 1 августа 1598 года. Однако по содержанию грамоты заметно различаются, и в каждой из них списочный состав собора не соответствует подписям. Косвенным путем можно установить иные – истинные даты составления этих документов.
Первый документ был изготовлен, когда Патриарх Иов 9 марта 1598 года предложил Собору составить грамоту об утверждении Бориса на царство: «да будет впредь неколебимо, как во утвержденной грамоте написано будет». 1 апреля Борис въехал в царский дворец, после чего «сию утвержденную грамоту, по мале времени написавши, принесоша к Иеву». Значит, первая утвержденная грамота была составлена в марте – начале апреля 1598 года.
Второй документ об избрании Бориса помечен 1 августа. В отличие от первого он скреплен подписями не только духовенства, но и всех светских чинов, участвовавших в выборах. Проверка списков и подписей избирателей позволяет установить иную дату составления грамоты. После коронации, в первых числах сентября, Борис пожаловал чинами многих знатных дворян, участвовавших в выборах. И в списках и в подписях избирателей (при всех их расхождениях) эти лица названы с теми чинами, которые они получили в сентябре–декабре 1598 года. Отсюда следует, что канцелярия составила списки собора не в феврале 1598 года, а почти год спустя.
Голландский купец Исаак Масса тоже оставил известия об этом запоминающемся пире: «В Кремле, в разных местах, были выставлены для народа большие чаны, полные сладким медом и пивом, и каждый мог пить сколько хотел, ибо для них наибольшая радость, когда они могут пить вволю, и на это они мастера, а паче всего на водку, которую запрещено пить всем, кроме дворян и купцов, и если бы народу было дозволено, то почти все опились бы до смерти; но довольно о том писать, ибо сие не относится к предмету нашего сочинения».
Н. Карамзин в «Истории государства Российского» пишет: Борис двенадцать дней угощал народ пирами.
Царь «на один год вдруг три жалованья велел дать». По сведениям Конрада Буссова, «все вдовы и сироты, местные жители и иноземцы были от имени царя наделены деньгами и запасом, то есть съестным. Все заключенные по всей земле были выпущены и наделены подарками. Царь дал обет в течение пяти лет никого не казнить, а наказывать всех злодеев опалой и ссылкой в отдаленные местности».
14 сентября 1598 года была отправлена окружная грамота по городам, и подданные должны были разделить радость царя Бориса Федоровича. Во всем государстве три дня с момента получения грамот пелись молебны «с звоны».
Несмотря на все эти блага, коронация не смогла положить конец тайному сопротивлению противников Бориса среди бояр. Поэтому 15 сентября была издана новая форма присяги. Подписывающие должны были отказаться от смуты (подробнейший список всех возможных ее форм прилагался) и обещать верность царю Борису, царице и всем его детям.
«Целую сесь Святый и Животворящiй Крестъ Господень на томъ на всемъ, какъ въ сей записи писано: по тому мне Государю своему, Царю и Великому Князю Борису Өедоровичу всеа Русiи и его Царице и Великой Княгине Марье, и ихъ детемъ, Царевичу Өедору и Царевне Оксинье, и которыхъ детей имъ Государемъ впередъ Богъ дастъ, служити и прямити во всемъ безо всякiя хитрости, по тому, какъ въ сей записи писано, и до своего живота, по сему Крестному целованью; а не учну язъ Государю своему Царю и Великому Князю Борису Өедоровичу всеа Русiи, и его Царице, и ихъ детемъ, Государемъ своимъ, по сему Крестному целованью служити и прямити, или какое что лихо сделаю мимо се Крестное целованiе и не буди на мне Божья милость и Пречистыя Богородицы, и Великихъ Рускихъ Чудотворецъ Петра и Алексея и Iоны и всехъ Святыхъ, и не буди на мне благословенiе Святейшаго Патрiарха Iева Московского и всеа Русiи, и Митрополитовъ, и Архiепископовъ, и Епископовъ, и Архимандритовъ, и всего Освященного Вселенского Собора».
Подданные должны были присягнуть на верность новому царю. В крестоцеловальной записи все клялись слушаться того приказа, которым царица-инокиня Александра Федоровна передала власть своему брату, и хранить верность семье царя Бориса Годунова, его царице Марье с детьми царевичем Федором и царевной Ксенией (Оксиньей). Наряду с обычными формулами повиновения и сохранения верности царю во всех делах, в крестоприводной записи содержался пространный вводный раздел, обозначавший главные государственные преступления, связанные с «ведовскими мечтаниями» и «волшеством».
Серьезнейшим преступлением по крестоприводной записи считался также отъезд от государя в другие земли. На это был наложен строгий запрет: «ни к Турскому, ни к Цысорю, ни к Литовскому к Жигиманту королю, ни ко Францовскому, ни к Чешскому, ни к Дацкому, ни к Угорскому, ни к Свескому королю, ни в Ангилею, ни в иные ни в которые Немцы, ни в Крым, ни в Нагаи, ни в иные ни в которые государьства не отъехати, и лиха мне и измены никоторыя не учинити».
Каждый, кто возглашал царское «здравие» в своих палатах, обязательно должен был проговорить, что Борис Годунов «богоизбранный царь».
Еще до своего воцарения, будучи правителем, Годунов развернул в Москве большое каменное строительство, обеспечив тем самым работой множество ремесленников.
В 1591-1592 были сооружены деревянно-земляные укрепления по линии современного Садового кольца - Скородом. Позднее на их месте возвели Земляной город.
Над всей Москвой вознеслась и отовсюду была видна на 
многие десятки километров колокольня церкви Иоанна Лествичника в Кремле. С 1600 года, когда был надстроен ее верхний ярус, колокольня стала называться «Иван Великий», и на ней появилась запись, в которой красовались имена царя Бориса Годунова и его сына:
«Изволением Святыя Троицы, повелением великого государя царя и великого князя Бориса Федоровича всея Русии самодержца и сына его, благоверного великого государя царевича и великого князя Федора Борисовича всея Русии, храм совершен и позлащен во второе лето государства их 108-го [1600]» .
Борис Годунов не удовольствовался этим и, по свидетельству дьяка Ивана Тимофеева, осуждавшего царскую гордыню, приказал написать золотом свое имя на неких подставках, чтобы все могли прочитать его на церковном верхе: «на вызолоченных досках золотыми буквами он обозначил свое имя, положив его как некое чудо на подставке, чтобы всякий мог, смотря в высоту, прочитать крупные буквы».
Автор «Бельского летописца» писал в статье «О Иване Великом» под 7108 (1600) годом: «Того же лета совершена бысть на Москве в Креми-городе на Москве на площади колокольня каменная над Воскресеньем Христовым в верху Иван Великий и верх лоб и крест украсиша златом и подпись ниже лба златом учиниша для ведома впредь идущим родом».
Годунов пришел в Кремль надолго, он рассчитывал стать основателем новой династии. Иван Великий должен быть дать начало новому образу Московского Кремля, где предстояло символически утвердить Гроб Господень в возведенном для этого храме Воскресения. С этой же, условно говоря, «иерусалимской программой» исследователи связывают появление и еше одной всем известной московской достопримечательности — Лобного места на Красной площади.
Его присутствие в Москве должно было вызывать в памяти другое «Лобное место» — из храма Гроба Господня в Иерусалиме. Автор «Пискаревского летописца» упоминает о появлении Лобного места вслед за известием о надстройке колокольни Ивана Великого, ставя эти и другие изменения в Кремле (строительство царских хором «на каменном подклете) в один временной ряд: «Того же году зделано Лобное место каменное, резана, двери — решетки железные».
Строительство храма Воскресения (или, по-другому, «Святая святых») в итоге не осуществилось.
Строились крепости также в Астрахани, Смоленске. Появлялись и новые города - Самара, Саратов, Елец, Белгород и др. Было возведено немало каменных церквей.
При царе Борисе распространилось книгопечатание, во многих городах были открыты типографии. При нем в жизнь Москвы вошли неслыханные новшества, например, в Кремле был сооружен водопровод, по которому вода поднималась мощными насосами из Москвы-реки по подземелью на Конюшенный двор.
Борис устроил первые в столице богадельни. В Кремле, подле Архангельского собора, он приказал выстроить обширные палаты для военных приказных ведомств, в Китай-городе, на месте сгоревших 
торговых рядов, - Каменные лавки. Мастера заменили старый, обветшавший мост через Неглинную новым, широким, по краям которого расположились торговые помещения.
Строительство превратилось в подлинную страсть Годунова. Борис Годунов покровительствовал талантливым строителям и архитекторам. Благодаря его поддержке раскрылся талант Федора Коня, под руководством которого строители опоясали Белый город в Москве мощными каменными стенами с 29 башнями.
Федор Конь руководил возведением грандиозных крепостных сооружений и в Смоленске в 1595-1602 
годах, где сам Борис участвовал в закладке крепости.
Искусные мастера отлили для колокольни Ивана Великого огромный колокол. Из-за неслыханной тяжести его так и не смогли поднять наверх и сложили для него особую - деревянную «колокольницу». Подле Архангельского собора были выстроены обширные палаты для военных приказных ведомств. С размахом осуществлялось и церковное строительство.
Судьба благоприятствовала новому монарху, ознаменовав начало его правления и вожделенным миром. 
Этому во многом способствовала победа воеводы А.Воейкова, над ханом Кучумом и отомстившего тем самым за гибель Ермака.
Воейков захватил в плен восемь жен, пять сыновей и восемь дочерей ханских, пять князей. Немало ханского богатства досталось победителю. После победы Воейков возвратился в Тару и сообщил Борису, что в Сибири уже нет иного Царя, кроме Российского.
Кучуму с тремя сыновьями и тридцатью воинами удалось уйти, однако в 1601 году он погиб.
С этого времени проблемы, связанные с Сибирью, были решены. Стали строиться новые города: 
Верхотурье в 1598, Мангазея и Туринск в 1600, Томск в 1604 годах: «населяли их людьми воинскими, семейными, особенно Козаками Литовскими или Малороссийскими, и самых коренных жителей Сибирских употребляли на ратное дело, вселяя в них усердие к службе льготою и честию, так что с величайшею ревностию содействовали нам в покорении своих единоземцев. Одним словом, если случай дал Иоанну Сибирь, то государственный ум Борисов надежно и прочно вместил ее в состав России.»
1 апреля 1599 года царь Борис Годунов издал указ «как ему, государю, своего дела и земскова беречи от крымские украины». Он решительно изменил порядок назначения на службу в полки, ежегодно весной выдвигавшиеся по линии городов на юго-западе и юго-востоке государства для защиты столицы от возможных набегов крымского царя. Царь отказался от прежнего порядка организации полков, с помощью которого он одержал свои «серпуховские» победы. Отныне распределение полков «берегового» разряда в Серпухове, Алексине, Калуге, Коломне и Кашире уходило в прошлое («а на берегу вперед розряду не быть»). Новый царь почувствовал себя в силах отодвинуть передовую линию дальше от Москвы. Со времени указа 1599 года центром сбора нового Украинного разряда стала Тула, где располагался Большой полк. Передовой полк назначался в Дедилов, а сторожевой — в Крапивну.
Отношения с Крымом были благоприятны. Этому способствовало развернувшееся строительство русских крепостей на подступах к Москве. Хан Казы-Гирей пытался сопротивляться, выступая против строительства новых крепостей: " Вы хотите задушить нас в ограде. А я вам друг, каких мало. Султан живет мыслию идти войною на Россию, но слышит от меня всегда одно слово: далеко! там пустыни, леса, воды, болота, грязи непроходимые… Татарские князья и лучшие люди нам говорят: русские города к нам близко поставлены, и если между нами будет недалеко, то нашим людям с русскими людьми нельзя не задираться". Но получил твердый и однозначный ответ: "Турского рать великому государю не страшна; великий государь может стоять против всех своих недругов, а рати у государя нашего несчетно. Города поставлены на поле для воров черкас, потому что многие воры черкасы и донские козаки послов и 
гонцов громили; а как те города поставлены, то теперь послам, посланникам и гонцам дорога чиста, государя вашего улусам от тех городов убытка нет, а только прибыль, что уже тут воры черкасы больше не живут".
Если отношения с Крымом принимали благоприятный оборот, то иначе шли дела за Кавказом: не по силам было Московскому государству бороться в этих далеких краях с могущественными турками и персиянами. В далеком Закавказье Москва еще не могла защитить единоверцев своих от могущественных народов магометанских.
Договор между Речью Посполитой и Россией о перемирии сроком на 20 лет
Царствование Бориса относительно западных, самых опасных соседей, Польши и Швеции, началось при самых благоприятных обстоятельствах: эти державы, так недавно грозившие Москве страшным союзом своим под одним королем, теперь находились в открытой и ожесточенной вражде вследствие этого самого союза; Сигизмунд польский воевал с дядею своим, Карлом шведским, в котором видел похитителя своего отчинного престола.
Годунов дал знать Сигизмунду о своем воцарении через думного дворянина Татищева. Поляки решили 
отправить в Москву для переговоров уже бывалого там и славного своею ловкостью в делах канцлера литовского Льва Сапегу.
Сапега прибыл в Москву 16 октября 1600 года. Но Борис продержал Сапегу до августа 1601 года и наконец заключил с ним двадцатилетнее перемирие, причем в грамоте не написали польского короля Сигизмунда шведским королем, то из-за чего Сигизмунд воевал со своим дядею Карлом шведским. 309
Не возникло сложностей и с признанием его царского титула прежними союзниками, для извещения которых были отправлены специальные посольства.
В конце 1598 года царь отправил в британскую столицу первую грамоту, в которой излагал свои взгляды на перспективу отношений с Англией: «...а с тобою, сестрою нашей любительною, Елизавет королевною, хотим быть в сылке, и в любительной любви, и в крепкой дружбе, и в соединеньи».
Елизавета в свою очередь поздравила Бориса Годунова по случаю его вступления на престол:
«Да и томуж мы радуемся, что наш доброхот учинился на таком преславном государстве по избранию всего народа великим государем, и мы со своей стороны рады к вам всякую дружбою и доброхотеньем, где будет возможно, от вашего величества к нам то гож надеемся».
При царе Борисе Федоровиче первые русские дворяне поехали на Запад учиться наукам. Однако, никто из десятка дворян, получивших возможность уехать в Любек, Англию и другие европейские страны, обратно не вернулся.
О деятельности московского царя в докладе Луки Паули германскому императору Рудольфу II в 1604 году. говорилось так: «Кроме того, он хотел бы… после открытия доступа в свою страну, основать латинские школы, чтобы юноши городов изучали и упражнялись в латинском и других языках». Школы, в представлениях побывавшего в Москве современника, были только частью обширной программы намеченных реформ. Лука Паули писал в своем докладе о реформаторских намерениях Бориса Годунова, собиравшегося «привести свою обширную страну (которая во многих местах очень опустела) в лучшее состояние, освободить своих подданных и людей по немецким и другим обычаям от большой тяготы, ига и вялости, ввести и даровать старым и богатым городам свободу, полицию и порядок, а для поддержания суда и справедливости ввести гражданское управление».
Борис уделял особенное внимание образованию, в его планах было устройство российского университета. В Священную Римскую империю в 1600 году был послан Иоанн Крамер, который должен был подобрать там и привезти в Москву профессоров и докторов, но и это русское духовенство не позволило.
Иностранные купцы пользовались покровительством Бориса. Из иноземцев, преимущественно из ливонских немцев, составился особый отряд царской гвардии. При Борисе состояло шесть иностранных медиков, получавших огромное вознаграждение.
Признательность иностранцев к милостям царя не осталась незамеченной. В 1603 году Константин Фидлер сочинил о Борисе похвальное слово на латинском языке, которое читала вся Европа. Похвальное слово Фидлера очень любопытно, как сочинение современника-очевидца; в нем перечислены все добрые свойства Годунова: его отеческая заботливость о подданных, кротость, милосердие, ласковость, любовь к просвещению и благосклонность к людям ученым. Автор говорит, что Борис заслуживает название Августа более, чем все прежние Русские государи.
Успехи первых лет убаюкали Бориса Годунова, принятая им на себя роль благодетеля подданных стала его второй натурой. И кому было судить: стало ли милосердие лицом или маской царя Бориса? Лучше известно другое, что царь был не равнодушен к проявлениям земного признания. Его стремление к собственному прославлению весьма заметно. Но Борис Годунов не был мелочен в этом, он действительно умел думать о великом.
Словом, политика царя Бориса Годунова в начале его царствования действительно сделала его популярным и привлекла к нему подданных. Даже те, кто потом «прозрел» и стал обвинять царя во всех мыслимых и немыслимых грехах, не могли скрыть того, что в Москву пришла пусть короткая, но все-таки эра благоденствия.
Келарь Троице-Сергиевой Лавры Авраамий Палицын в своем «Сказании» писал: «Двоелетнему же времяни прешедшу и всеми благинями Росия цветяше. Царь же Борис о всяком благочествии и о исправлении всех нужных царьству вещей зело печашеся, по словеси же своему о бедных и о нищих крепце промышляше и милость к таковым велика от него бываше, злых же людей лют изгубляше, — и таковых ради строений всенародных всем любезен бысть». Об этом же говорил в своей «Повести» князь Иван Михайлович Катырев-Ростовский: «И потом утвердися рука его на всем Московском царстве, и нападе страх и трепет велий на вся люди, и начата ему верно служити от мала даже и до велика».
Два первых года царствования Бориса Годунова оказались лучшим временем его правления. Обстоятельства благоприятствовали ему, страна успокоилась и признала нового царя.
Но все неприятности были еще впереди.
Свежие комментарии